Мой начальник снова кладет на стол рядом с моим локтем какой-то листок бумаги. Галстук я больше не ношу. На моем начальнике - голубой галстук, значит, сегодня - вторник. Дверь в его кабинет теперь всегда закрыта, и мы не обменялись и парой слов с того дня, как он нашел в копировальной машине листок с правилами бойцовского клуба, и я предположил, что могу прострелить ему брюхо из крупнокалиберного оружия. А я всего-то навсего дурачился.
      Или, скажем, я могу взять и позвонить в отдел качества Департамента транспорта. Скоба крепления переднего сиденья ни разу не проходила испытания на лобовое столкновение до того, как была направлена в производство.
      Если знаешь, где искать, то найдешь скелет в любом шкафу.
      Доброе утро, говорю я.
      - Доброе, - говорит он.
      Рядом с моим локтем еще один совершенно секретный документ, который Тайлер попросил меня размножить. Неделю назад Тайлер мерил шагами подвал нашего дома на Бумажной улице. Шестьдесят пять приставных шагов в длину и сорок - в ширину. Тайлер размышлял вслух. Тайлер спросил меня:
      - Сколько будет шестью семь?
      Сорок два.
      - А сорок два умножить на три?
      Сто двадцать шесть.
      Тайлер дал мне рукописный листок и попросил набрать текст и размножить его в семидесяти двух экземплярах.
      Зачем столько?
      - Потому что, - говорит Тайлер, - ровно столько парней сможет спать в этом подвале, если поставить в нем трехэтажные армейские казарменные кровати.
      А их имущество? - спросил я.
      Тайлер ответил:
      - Они принесут с собой только то, что значится в этом списке, - все умещается под матрасом.
      Список, который мой начальник нашел в копировальной машине. Копировальной машине, счетчик которой все еще был установлен на семьдесят две копии.
      "Наличие указанных предметов не является гарантией допуска к тренировке, но никто не будет допущен, если явится без них и без пятисот долларов на похороны".
      Кремация трупа стоит не менее трехсот долларов, утверждает Тайлер, а цены постоянно растут. Если ты умрешь, а денег таких у тебя нет, твое тело станет добычей студентов-медиков.
      Деньги курсант должен постоянно носить в ботинке на случай, если его убьют, чтобы похороны не пришлось оплачивать "Проекту Разгром".
      Кроме этого курсант должен иметь при себе следующие предметы:
      Две черных рубашки.
      Две пары черных брюк.
      Две пары прочных черных ботинок.
      Две пары черных носков и две смены простого нижнего белья.
      Одно плотное черное пальто.
      Все это - один комплект с собой, второй - на себе.
      Одно белое полотенце.
      Один армейский походный матрас из поролона.
      Один белый пластиковый котелок.
      Я сижу за столом, мой начальник стоит рядом. Я подбираю со стола оригинал списка и говорю:
      - Спасибо.
      Мой начальник возвращается в кабинет, а я возвращаюсь к работе - к незаконченному пасьянсу у меня на компьютере.
      После работы я отдаю копии Тайлеру. Дни проходят один за другим. Я иду на работу.
      Я прихожу домой.
      Я иду на работу.
      Я прихожу домой, а возле нашего крыльца стоит парень. Он стоит и держит в руках коричневый бумажный пакет, в котором - его сменная черная рубашка и вторые черные брюки. Остальные три предмета - белое полотенце, армейский матрас и пластиковый котелок - он повесил на перила крыльца. Из окна второго этажа мы с Тайлером изучаем парня и Тайлер приказывает мне отослать его домой.
      - Слишком молод, - говорит Тайлер.
      Парень на крыльце - это ангелочек, которого я пытался уничтожить в тот вечер, когда Тайлер изобрел "Проект Разгром". Несмотря на синяки под глазами и короткую армейскую стрижку, мордочка у него слишком нежная и гладкая. Одень его в платье и заставь улыбнуться - не отличишь от девушки. Мистер Ангел стоит по стойке смирно лицом к двери дома, уставившись в потрескавшиеся доски взглядом. На нем черная рубашка, черные ботинки и черные брюки.

      - Избавься от него, - говорит мне Тайлер. - Слишком молод.
      Я спрашиваю Тайлера, сколько это лет - слишком молод?
      - Не имеет значения, - отвечает Тайлер. - Если кандидат молод, мы говорим ему, что он слишком молод. Если он толстый, мы говорим ему, что он слишком толст. Если стар - что слишком стар. Если тощий - слишком тощ. Если белый - слишком бел. Если черный - слишком черен.
      Именно так проверяли кандидатов в буддийских монастырях на протяжении квадриллионов и биллионов лет, объясняет Тайлер. Кандидата посылают прочь, но если решимость его настолько сильна, что он прождет у дверей без еды под открытым небом три дня, тогда и только тогда он может войти и приступить к тренировке.
      Так что я сказал Мистеру Ангелу, что он слишком молод, но за обедом обнаружил, что он по-прежнему стоит у дверей. После обеда я спустился, слегка поколотил Мистера Ангела метлой и выбросил мешок с его вещами на улицу. С верхнего этажа Тайлер наблюдает, как я для начала заехал парню метлой по уху, потом швырнул его вещи в сточную канаву и начал кричать на него.
      Убирайся, кричал я. Ты что, оглох? Ты слишком молод. У тебя ничего не выйдет, кричу я. Возвращайся через пару лет и попробуй снова. Убирайся. Прочь с моего крыльца.
      На следующий день парень все еще там и говорить к нему выходит Тайлер.
      - Извини, - говорит Тайлер.
      Тайлер сожалеет, что парень услышал про тренировки, но он на самом деле слишком молод и поэтому будет лучше, если он все же отправится домой.
      Хороший полицейский. Плохой полицейский.
      Я вновь кричу на беднягу. Затем, через шесть часов, выходит Тайлер и говорит, что - увы! - но никакой возможности нет. Парень должен уйти. Тайлер говорит, что вызовет полицию, если парень не уйдет.
      Но парень остается.
      А его вещи так и валяются в канаве. Ветер уносит обрывки бумажного пакета.
      А парень все стоит и стоит.
      На третий день к дверям является второй кандидат. Мистер Ангел по-прежнему там, Тайлер спускается и говорит ему:
      - Проходи. Подбери свои вещи и проходи.
      Новому парню Тайлер говорит, что, к его огромному сожалению, вышла ошибка. Новый парень слишком стар, чтобы заниматься здесь, и будет лучше, если он уйдет.
      Я хожу на работу каждый день. Я прихожу домой, и каждый день один или два парня ожидают у крыльца. Я больше даже не смотрю им в лица. Я захлопываю за собой дверь и оставляю их стоять на крыльце. Это случается почти каждый день: иногда кандидаты уходят, но чаще всего они выстаивают все три дня, и так пока большинство из семидесяти двух коек, которые мы с Тайлером купили и поставили в подвале, не оказываются заполненными.
      В один прекрасный день Тайлер дает мне пятьсот долларов наличными и просит меня постоянно носить их с собой в ботинке. Деньги на мои похороны. Это тоже один из обычаев буддистских монахов.
      Теперь, когда я прихожу домой с работы, дом полон незнакомыми людьми, набранными Тайлером. Все поглощены работой. Первый этаж целиком превращен в кухню и мыловаренный завод. В туалет попасть невозможно. Иногда группа курсантов исчезает на несколько дней и возвращается с красными прорезиненными мешками, наполненными жидким, водянистым жиром.
      Как-то ночью Тайлер поднялся ко мне в спальню и сказал:
      - Не беспокой их попусту. Они все знают, что им делать. Так устроен "Проект Разгром". Никто не знает плана целиком, но каждый в совершенстве обучен выполнять одну простую задачу.

      Одно из правил "Проекта Разгром" - Тайлер всегда прав.
      А затем Тайлер исчез.
      Парни из "Проекта Разгром" топят сало с утра до ночи. Я не сплю. Всю ночь я слышу, как другие парни варят сало со щелочью, нарезают мыло в бруски, раскладывают их на бумаге для выпечки, а затем заворачивают каждый брусок в ткань и запечатывают ярлыком с торговым знаком "Мыловаренного Завода на Бумажной улице". Все, кроме меня, знают, что нужно делать, а Тайлера все нет и нет.
      Я слоняюсь вдоль стен, как мышь, попавшая в мышеловку, где люди-автоматы, молчаливые и энергичные как дрессированные обезьянки, варят мыло, работают и спят посменно. Одна команда обезьянок-астронавтов готовит весь день еду, другая - ест эту еду из принесенных с собой пластиковых котелков.
      Как-то утром я уходил на работу и увидел Большого Боба, стоявшего на крыльце. Он был одет в черные ботинки, рубашку и брюки. Я спросил его, не видел ли он Тайлера на днях? Может быть, это Тайлер прислал его сюда?
      - Первое правило "Проекта Разгром", - говорит Большой Боб, вытянувшись по струнке, пятки вместе, - не задавать вопросов, касающихся "Проекта Разгром".
      И какую же не требующую мозгов задачу поручил Тайлер ему лично, спрашиваю я. Ведь есть и такие курсанты, вся обязанность которых сводится к тому, чтобы день за днем варить рис или мыть котелки, или чистить ковры. День за днем. Может быть, Тайлер пообещал Большому Бобу, что того постигнет просветление, если он шестнадцать часов в день будет заворачивать в упаковку бруски мыла?
      Большой Боб ничего не отвечает.

      Я иду на работу. Я прихожу домой, а Большой Боб все так и стоит на крыльце. Я не сплю всю ночь, а на следующее утро я нахожу Большого Боба приводящим в порядок сад.
      Перед тем, как уйти на работу, я спрашиваю Большого Боба, кто его впустил? Кто назначил его ухаживать за садом? Видел ли он Тайлера? Был ли здесь Тайлер ночью?
      Большой Боб отвечает:
      - Второе правило "Проекта Разгром" - не задавать вопросов, касающихся...
      Я обрываю его. Да, говорю я, да, да, да, и еще раз - да!
      И пока я тружусь в конторе, команды обезьянок-астронавтов вскапывают грязную лужайку вокруг дома, вносят в почву аммонийные удобрения, чтобы понизить кислотность и бросают лопатами приобретенный на ферме навоз и обрезки волос, купленные в парикмахерской, которые отгоняют от посевов мышей и кротов и повышают содержание протеинов в почве.
      Посреди ночи другая команда обезьянок-астронавтов является со скотобойни домой с мешками кровавого мяса, чтобы повысить содержание железа в почве, и пакетами костной муки с высоким содержанием фосфора.
      Команды обезьянок-астронавтов сеют семена базилика, чабреца и латука, высаживают саженцы лещины, эвкалипта, .декоративного апельсина и перечной мяты в калейдоскопическом порядке. Посредине каждой зеленой куртины - розовый куст. Другие команды выходят по ночам с ручными фонариками и убивают слизней и улиток. Еще одна команда собирает лучшие листья и ягоды с кустов можжевельника, чтобы изготовить из них натуральный краситель. Дельфиниум - потому что это натуральный дезинфектант. Листья фиалки - средство от головной боли, душистый ясменник придает мылу аромат свежесрезанной травы.
      На кухне стоят бутыли с сорокаградусной водкой, которая нужна дли производства прозрачного розового гераниевого мыла, и мыла цвета жженого сахара, и мыла с пачулями. Я украл одну бутыль водки, а похоронные деньги потратил на сигареты. Заходила Марла. Мы поговорили о растениях. Мы гуляли с Марлой по усыпанным гравием дорожкам посреди калейдоскопически-зеленых клумб сада, пили и курили. Мы говорили о ее груди. Мы говорили о чем угодно, кроме Тайлера Дердена.
      В один прекрасный день в газетах появилось сообщение о том, что бригада одетых в черное людей напала на хороший район и на магазин, торговавший роскошными моделями автомобилей, и принялась наносить удары бейсбольными битами по бамперам, отчего воздушные мешки начали срабатывать и взрываться внутри салонов, пачкая их тальком, а противоугонные устройства завывали как бешенные.
      В "Мыловаренном Заводе на Бумажной Улице" команды обезьянок-астронавтов обрывают лепестки с роз, анемонов и лаванды и укладывают их в коробки с чистым жиром, который поглотит их эфирные масла, необходимые для производства мыла с цветочным запахом.
      Марла рассказывает мне о растениях.
      Роза, говорит мне Марла, это природное вяжущее средство.
      Имена некоторых растений звучат как список умерших в доме престарелых: Роза, Вербена, Лилия, Нарцисс. Другие, такие как Таволга, Буквица, Наперстянка, Душица похожи на имена фей из комедий Шекспира. Чемерица с ее сладким ванильным запахом. Лещина - еще одно натуральное вяжущее средство.
      Аир, дикий испанский ирис.
      Каждую ночь мы с Марлой гуляем в саду, пока я не убеждаюсь, что и сегодня Тайлер не пришел ночевать домой. За нами следом всегда плетется какая-нибудь обезьянка-астронавт, подбирает веточку бальзама, руты или мяты, которую сорвала Марла и растерла в пальцах, чтобы дать мне понюхать. Или брошенный окурок. Обезьянка-астронавт бредет за нами, чтобы стереть все следы нашего пребывания в этом саду.
      В другую ночь в одном парке в самом центре города еще одна группа людей в черном облила бензином каждое дерево и провела бензиновые дорожки между деревьями, а затем устроила небольшой, но настоящий лесной пожар. В газетах написали, что от жара поплыли окна в особняке напротив парка, а у автомобилей на стоянке с неприличным звуком полопались шины.
      Дом, снятый Тайлером на Бумажной улице, превратился в живое существо, влажное изнутри, оттого что в нем живет, потеет и дышит столько людей. Внутри ходит столько людей, что дом шевелится.
      В другую ночь, когда Тайлер снова не вернулся домой, кто-то просверлил отверстия в банкоматах и таксофонах, а затем вставил в дырки катетеры и, при помощи шприца для смазочных работ, наполнил их изнутри солидолом и ванильным пудингом.
      И хотя Тайлера никогда не было дома, через месяц у многих обезьянок-астронавтов на тыльной стороне ладони виднелся след поцелуя Тайлера. Потом эти обезьянки-астронавты куда-то девались, а их место занимали новые, приходившие на крыльцо им на замену.
      И каждый день группы уезжали и приезжали домой в различных автомобилях. Никогда не удавалось увидеть одну и ту же машину дважды. Однажды вечером я услышал, как Марла на крыльце говорит обезьянке- астронавту:
      - Я пришла к Тайлеру. К Тайлеру Дердену. Он живет здесь. Он - мой друг.
      Обезьянка-астронавт ответила:
      - Мне жаль, но ты слишком... слишком молода, чтобы тренироваться с нами.
      - Шел бы ты, - отрезает Марла.
      - Кроме того, - продолжает обезьянка, - ты не принесла то, что необходимо: две черных рубашки, две пары черных брюк...
      - Тайлер, - кричит Марла.
      - Пару прочных черных ботинок.
      - Тайлер!
      - Две пары черных носков и две смены нижнего белья.
      - Тайлер!
      Я слышу, как хлопнула входная дверь. Марла три дня ждать не станет.
      Приходя с работы, я обычно делаю себе бутерброд с арахисовым маслом.
      Когда я пришел домой в этот раз, я увидел, как одна обезьянка читает остальным, сидящим на полу, занимающим собой весь первый этаж, следующий отрывок:
      - Ни один из вас не обладает уникальностью и красотой снежинки. Вы - не более чем разлагающаяся органическая материя, как и все другие живые существа. Вы все - часть одной и той же компостной кучи.
      Обезьянка-астронавт продолжала:
      - Наша культура уравняла нас в правах. Никто больше не может с полным основанием называть себя белым или черным, богатым или бедным. Мы все хотим одного и того же. Наша индивидуальность ничего не стоит.
      Чтец замолкает, когда я захожу, чтобы сделать себе бутерброд, и все обезьянки-астронавты сидят смирно, как будто никого кроме меня здесь нет. Не стоит, говорю я. Я уже читал это. Я набирал этот текст.
      Даже мой начальник, наверное, уже это прочел.
      Мы - просто большая куча дерьма, говорю я. Валяйте дальше, играйте в ваши игры. Не обращайте на меня внимания.
      Обезьянки-астронавты спокойно дожидаются, пока я сделаю бутерброд, возьму еще одну бутылку водки и поднимусь наверх. У себя за спиной я слышу:
      - Ни один из вас не обладает уникальностью и красотой снежинки.
      Я - Разбитое Сердце Джека, потому что Тайлер бросил меня. Как мой отец. Как все вокруг.
      Вечерами, после работы, я иногда захожу то в один, то в другой бойцовский клуб и спрашиваю, не видел ли кто Дердена Тайлера.
      И в каждом новом бойцовском клубе кто-то другой, незнакомый мне стоит в круге света под лампой, окруженный со всех сторон тьмой, и читает слова Тайлера.
      Первое правило бойцовского клуба гласит: никому не рассказывать о бойцовском клубе.
      Когда начинается бой, я отвожу руководителя клуба в сторону и спрашиваю его, не слышал ли он о Тайлере Дердене. Я живу вместе с Тайлером, говорю я, и он давно уже не появлялся дома.
      Парень делает большие глаза и спрашивает, действительно ли я знаком с Тайлером Дерденом.
      Это случается в большинстве новых бойцовских клубов. Да, говорю я, мы с Тайлером - лучшие приятели. И тогда, ни с того, ни с сего, все кидаются пожать мне руку.
      Эти новые ребята глядят на дырку в моей щеке и на черную кожу на моем лице, желтую и зеленоватую по краям, и обращаются ко мне "сэр". Нет, сэр. Да нет, сэр. Они не знакомы с Тайлером Дерденом, и никто из их знакомых тоже не знаком. Друзья их друзей встречались с Тайлером, они и основали это отделение бойцовского клуба, сэр.
      Затем они подмигивают мне.
      Никто из их знакомых не знаком с Тайлером Дерденом.
      Сэр.
      И все спрашивают меня, а это правда? Правда, что Тайлер Дерден создает армию? Ходят такие слухи. Правда, что Тайлер спит по ночам не больше часа? А еще ходят слухи, что Тайлер разъезжает по стране, открывая повсюду бойцовские клубы. Что последует за этим? - интересуются все.
      Собрания участников "Проекта Разгром" переместились в другой подвал, побольше, потому что все комитеты - и "Поджоги", и "Налеты" и "Неповиновение", и "Дезинформация" - становятся все многочисленнее и многочисленнее, по мере того как новые и новые люди проходят школу бойцовских клубов. У каждого комитета - свои руководители, но даже они не знают, где находится Тайлер. Он связывается с ними каждую неделю по телефону.
      Все участники "Проекта Разгром" интересуются, что последует за этим.
      К чему мы придем?
      Что ждет нас впереди?
      На Бумажной улице мы с Марлой гуляем по ночам в саду босиком, вдыхая на каждом шагу аромат шалфея, лимонной вербены и розовой герани. Черные рубашки идут за нами со свечами в руках, поднимая листья растений, чтобы убить улитку или слизняка. Марла спрашивает, что здесь происходит?
      Слой срезанных волос под слоем тряпичных обрезков. Волосы и навоз.
      Подкормка сырым мясом и костной мукой. Растения растут быстрее, чем обезьянки-астронавты успевают их срезать. Марла спрашивает меня:
      - Что ты собираешься делать?
      Как ты сказала?
      В грязи что-то блеснуло золотом, и я наклонился, чтобы рассмотреть получше. Я не знаю, что будет дальше, говорю я Марле.
      Похоже, нас обоих бросили.
      Уголком глаза я вижу обезьянок-астронавтов в черном, толпящихся у меня за спиной со свечами в руках. Это блестел коренной зуб в золотой коронке. Рядом с ним - еще два зуба с серебряными пломбами. Это - человеческая челюсть.
      Не знаю, говорю я, не знаю, что последует за этим. И я запихиваю челюсть с блестками зубов туда, глубже в грязь, волосы, дерьмо, кости и кровь, туда, где Марла их не увидит.
 

 

Назад

Содержание

Далее