Если люди думают, что ты скоро умрешь, они начинают внимательно слушать тебя. Вот за что я любил группы поддержки.
      Если люди полагают, что видят тебя в последний раз, они начинают действительно смотреть на тебя. Иначе они говорят с тобой о своих проблемах с банком, о песне, которая играет по радио, или поправляют прическу, пока ты говоришь.
      А тут тебе принадлежит все их внимание.
      Они начинают слушать, а до того просто ждали своей очереди заговорить.
      И даже когда они заговаривают, они уже не говорят про себя. Они говорят с тобой, и после этого разговора вы оба чувствуете себя немного другими.
      Марла начала ходить в группу поддержки, когда обнаружила у себя в груди первое уплотнение.
      А утром после того, как мы нашли у нее второе уплотнение, Марла прискакала на кухню, засунув обе ноги в одну половину колготок, и сказала:
      - Посмотри - правда, я похожа на русалку?
      А еще она сказала:
      - Бывает, парни, сидя на толчке, делают вид, что они едут на мотоцикле. Но они выделываются. А у меня это вышло совершенно случайно.
      Первое уплотнение Марла обнаружила как раз перед тем, как мы повстречались в "Останемся мужчинами", а теперь вот появилось и второе.
      Достаточно сказать вам, что Марла до сих пор жива. Философия Марлы заключается в самой возможности умереть в любое мгновение. Трагедия вся в том, говорит она, что этого не происходит.
      Когда Марла обнаружила первое уплотнение, она отправилась в клинику, где измученные мамаши семейств, одетые, как пугала, сидели в пластиковых креслах вдоль трех стен приемного покоя с тощими бледными детишками на руках. У детей были черные круги под глазами, и вообще они походили на подпорченные апельсины или бананы, и мамаши вычесывали из их волос корки перхоти, вызванные вышедшим из-под контроля организма дрожжевым грибком. Зубы торчали у детишек из тощих десен так, что до сознания впервые доходило, что человеческие зубы - это просто осколки кости, высунувшиеся наружу, чтобы измельчать попавшие в рот вещи.
      Вот чем все кончается, если нет медицинской страховки. Еще когда никто ничего не знал, многие голубые парни захотели родить себе ребятишек от женщин, а теперь дети больны, их матери умирают, а отцы уже умерли. И сидя в приемном покое, провонявшем рвотой, мочой и уксусом, слушая, как сестра расспрашивает каждую мамашу, как давно она больна и сколько веса она потеряла с начала болезни, и есть ли у ребенка родственники или опекуны, Марла решает: нет, нет и нет.
      Если уж суждено умереть, то лучше об этом не знать.
      Марла заглянула в прачечную-автомат за углом от больницы и украла все джинсы из сушилок, а затем пошла к скупщику, который дал ей по пятнадцать долларов за пару. Затем Марла пошла и купила себе пару отличных колготок, из тех, которые никогда не поползут.
      - Даже на дорогих колготках - на тех, что не ползут, - часто бывают затяжки, - говорит Марла.
      В этом мире нет ничего вечного. Все потихоньку рассыпается.
      Марла начала ходить в группы поддержки, поскольку становится легче, когда поймешь, что ты - не единственная в мире подтирка для жопы. У всех что-нибудь не в порядке. На какое-то время у нее даже сердце стало биться ровнее.
      Марла начала работать в морге, где ее посадили заниматься клиентами, оплачивающими похороны вперед. Часто какой-нибудь толстяк, - а еще чаще, - толстуха, - выходили из демонстрационного зала с урной для праха размером с рюмочку для вареных яиц, и тогда Марла, сидевшая за столом в фойе с черными распущенными волосами, колготками в затяжках, уплотнением в груди и нависшим над головой дамокловым мечом, вынуждена была говорить им:
      - Мадам, не льстите себе! В эту штучку не влезет пепел даже от одной вашей головы. Пойдите и принесите урну размером с мяч для боулинга.
      Сердце Марлы выглядело примерно так же, как мое лицо. Как все дерьмо и грязь в этом мире. Использованная подтирка для задницы, которую никто не собирается использовать даже как вторсырье.
      В промежутках между работой в морге и посещением групп поддержки, рассказала мне Марла, она общалась с мертвецами. Мертвецы звонили ей с того света по ночам. Порой в баре бармен подзывал Марлу к телефону, она брала трубку, а там - мертвое молчание.
      Временами ей казалось, что это и есть - дойти до точки.
      - Когда тебе двадцать четыре, - говорит Марла, - ты не имеешь никакого представления о том, как низко можно пасть, но я всегда всему быстро училась.
      В первый раз, когда Марла наполняла урну пеплом, она забыла надеть маску. Когда, покончив с урной, Марла высморкалась, на ее носовом платке остались черные разводы от человеческого пепла.
      Если в доме на Бумажной улице телефон звонил только раз, а затем в трубке молчали, значит, кто-то из мертвецов звонил Марле. Это случалось гораздо чаще, чем можно себе представить.
      В доме на Бумажной улице стали раздаваться звонки от детективов, расследующих взрыв в моем кондоминиуме. Тайлер становился рядом со мной и нашептывал мне в одно ухо, в то время как я держал телефонную трубку у другого. Следователь спрашивал, знаю ли я кого-нибудь, кто в состоянии изготовить кустарным способом динамит.
      - Акты насилия - естественная часть моего развития, - шепчет Тайлер, - в направлении трагедии и распада.
      Я объясняю следователю, что, по-моему, взрыв в кондоминиуме вызван неполадками в холодильнике.
      - Я покончил с жаждой физической власти и собственническим инстинктом, - шепчет Тайлер, - потому что только через саморазрушение я смогу прийти к власти над духом.
      Динамит, сказал детектив, содержал примеси - щавелевокислый аммоний и перхлорат калия - что означает, что взрывное устройство было изготовлено кустарно, в домашних условиях, и что засов на входных дверях был надпилен.
      Я сказал, что в ту ночь был в Вашингтоне, округ Колумбия.
      Детектив объяснил по телефону, что кто-то впрыснул жидкий фреон в замочную скважину, а затем ввел в нее зубило, которым пытался выбить цилиндр. По этому методу обычно воры снимают замки с велосипедов.
      - Освободитель, который разрушил мою собственность, - говорит Тайлер, - боролся за то, чтобы освободить мой дух. Учитель роздал за меня все мое имение, дабы я спасся.
      Детектив сказал, что тот, кто сделал самодельный динамит, мог включить газ и задуть дежурный огонек в духовке задолго до того, как произошел взрыв. Газ мог послужить всего лишь спусковым крючком. День за днем газ заполнял кондоминиум, пока искра не проскочила на щетке электрического двигателя в компрессоре холодильника, и не произошел взрыв.
      - Скажи ему, - шепчет Тайлер, - Да, это сделал я. Я устроил взрыв. Ведь это то, что он хочет услышать.
      Нет, говорю я детективу, я не открывал газ перед тем, как уехать из города. Мне нравилась моя жизнь. Мне нравилась моя квартира. Мне нравилась моя мебель. Вся - светильники, кресла, ковры - я жил этим. Это был я сам. Тарелки в серванте были частью меня. Домашние растения были частью меня. Телевизор был частью меня. Это меня хотели взорвать. Неужели вы не понимаете?
      Следователь попросил меня никуда не отлучаться из города.
 

 

Назад

Содержание

Далее